Присев возле амбала, стал осматривать его жилетку, мехом наружу. На ощупь, жирная, сальная, резко воняет костром.
Дебил, это его и сгубило. Это ж надо, так смердеть. Наверное, всю жизнь не мылся. А вот в самой жилетке, резон, конечно, есть. Когда жарко, носишь мехом наружу, а как похолодало, вывернул, и мехом внутрь. Так то. Надо будет и себе такой озаботиться. А то у нас дома, где потом такую найдешь.
Кожаные гамаши, какие то странные, не то сапоги, не то мокасы, на руках широкие, почти до локтей, накладки из толстой кожи, и пушистый беличий хвост, на шейном шнурке болтается.
Вот и все его убранство.

Странно. У мертвеца не оказалось ни лука, ни стрел, а только здоровенный кинжал. Повертел в руке, подбросил на ладони, поймал лунный блик на лезвии. А ничего, так. Форма лезвия зачотная. Тяжеловат слегка, но привыкну, а нет, так сточу лишнее и отбалансирую.
Пусть будет. Дома над камином повешу. И я засунул трофей за пояс.

Видимо этот чувак, оказался самым хитрым, ну, или контуженным, раз у него хватило ума никуда не убегать, а спокойно спрятаться в камнях. И, кстати, шото мне, этот ночной амбал, по своей комплекции, очень напоминает дневного Конана. Такая же бройлерная тушка, на крепких ногах. Такая же упитанная шайба, на перекачанной шее. И руки - лопатами.

-- Близнецы, не иначе.

Больше ничего интересного не нашел. Выдернул из глаза отвертку, тщательно обтер о шкуру, и мы не спеша вернулись к пулемету, а потом, осторожно спустились вниз.
Проходя мимо груды убитой плоти — поежился. Хотя здесь и порезвились вовсю аборигены, все равно, кто то еще стонал, сопел и хрипел. Запах был удушающий, тяжелый. Воняло конюшней, прелой кожей и казармой. Что то булькало и лилось. Наверное, конские испражнения.
Темнота и смерть окутали место боя. С утра, здесь появятся миллиарды мух и черных чаек — ворон. Смрад, станет сильнее. А еще раньше, здесь начнет пировать четвероногое зверье.

Да, ночка будет еще та. Веселая.

Она оказалась еще и светлой. Лунного сияния хватало, что бы с комфортом передвигаться по местности. Я даже больным пальцем ни разу ни за что не зацепился.
Когда добрались к центру поляны - удивился. Рядом с моими раскопками появилась огромная куча оружия. Видимо, трофейного. Щиты, мечи и топоры, луки и колчаны, копья и кинжалы, какие то тюки и седла. Жутко воняло потом, кожей, мочей и кровью. Возбужденная толпа волосатых мужиков, о чем то горланила между собой, смеялась, и звенела железом. Тут же сновали женщины и мелюзга, стаскивая в кучу сухостой для костра, а какая то старая карга, пыталась раздуть в керамическом горшке, оплетенном лозой, уже потухшие угли.

Я молча поставил пулемет на крышку «саркофага». С боевым крещением тебя, Васек. Забрал у «плохиша» короба, обрез с патронами, и положил рядом с магнитофоном. Ибо, не фик! Детям - «до шестнадцати». Но тут вспомнил, как это сопля всаживало ножи над моей головой и пыталось выпалить из двух стволов, и, с невольным уважением, покосился на оруженосца.
Интересно, а вот я, смогбы так сразу, схватиться за инопланетный бластер?

--Ладно, парень, тебе можно. Потом научу.