Переливаясь красными, желтыми и зелеными боками, прямо насыпом, как на прилавке овощного магазина, красовались они, такие нужные, бесценные и желанные – ружейные патроны 12-го калибра. Цилиндрики, величиною в палец, весело поблескивали в лучах вечернего солнца золотистыми донышками, и каждый был, ценою в жизнь. Ну, а поверх этого смертельного натюрморта, лежала любимая игрушка Пятницы, помповое ружье, Моссберг 590.

С гордостью перевел взгляд на аборигенов, мол, знай наших, и увидел напряженные, бородатые лица. Немного запереживал. А вдруг, сейчас, меня выдернут из ямы и поднимут на копья, но, быстро сообразил, они же, совсем без понятия, что это такое.
Я спокойно взял с бруствера двуствольный обрез, не спеша, как в ритуале, зарядил, и положил под рукой.

Еще вчера, глядя в ствол этой пушке, при знакомстве с грудастой фурией, я обратил внимание на его необычность.
Знаете, раньше, в специализированных магазинах, у всякого оружия, была довольно скудная цветовая палитра. Что то, отличное от черного и деревянного, это, уже нонсенс. Не знаю, кто придумал эту мрачность, но мне, это никогда не нравилось. Хотя понять, могу. Для всего жизнеутверждающего, и цвета веселые, а для всего, что наоборот, --злые.

Когда на наших витринах впервые появились "голливудские" образцы техники, для убивания живых созданий, народ накинулся на эту экзотику, шо на горячие пирожки. Я сам присмотрел тогда какой то серебристый шпалер и отправился в кабинет ментовки за добычей разрешения на его покупку. Ага! Щазз! Так меня там и ждали. Первый вопрос заданный безапелляционным, обвинительным тоном, был: «кого убить собрался?». Уже через пять минут «общения» с владельцем кабинета, меня обвинили в «терроризме», «антипатриотизме», «экономическом эгоизме» и прочем «охуизме». В итоге получасового оправдывания своих мирных мотивов, получил в награду длиннющий список кабинетов, где я должен был долго доказывать, и, в первую очередь, себе, что я не придурок, не беглый зэк, не алкаш и наркоша, что вменяем и не «голубой», и много-много, чего еще.

Прочитав эту галиматью, я понял, государство, совсем, и аж никак, не заинтересованно в человеке, умеющем, и не дай Бог, имеющим, чем себя защитить. Не-а! Ведь тогда не будет возможности вить с него веревки, "качать" права, и безнаказанно плодить криминалитет, который имеет, в «оружейном» плане, все преимущества перед простым обывателем. Тогда, это будет, уже «страшновато». И не важно, что ствол всего один и охотничий. НИЗ-ЗЯААААА!!!

Прикинул, что на всю эту беготню, по доказыванию, шо я не верблюд, понадобится, как минимум, месяц, и скрежетнул зубами. А семью мою, кто кормить будет, «дознаватели»? И, знаете, уже почти смирился с предстоящей волокитой, когда, взявшись за ручку двери, услышал вкрадчиво, в спину: «пятьсот баксов, и разрешение, ваше».
Я обернулся, посмотрел на представителя правоохранительного «органа», с такими «честными», алчными глазами, и,.. демонстративно порвал бумажки.
Это шо!? Государство, это вот этот, жадный заморыш в милицейской форме?
Не, ребята, видать не судьба. Вы, как хотите, но я, еще себя уважаю.

И, кстати, по тем временам, за такие деньги, можно было самому пять шпалеров сделать, и даже, лучше магазинных. Хы-гы! Ну, как когда то, на службе.

Я взял Моссберг в руки, повертел, осматривая со всех сторон, машинально передернул мягкий затвор, и тот, жадно клацнул, требуя пищи. Я удивился.

Хм! Не знаю, сколько дней, лет, или столетий, он здесь пролежал, но работает, как только что из магазина. Да и выглядит он, -- гламурно.
Все металлические части, --матовые, серебристо-кремовые. Цевье, пистолетная рукоятка, и складывающийся над ствольной коробкой приклад, цвета слоновой кости, и изготовлены, из какого то сверхпрочного пластика. Сверху, на прикладе, примостилось крепление с гнездами, под шесть патронов, а двадцати дюймовый ствол заканчивался продолговатой, розовой мушкой. Такого же, «бабского» цвета, был и курок. В тон холеных ноготков Пятницы. Ствол и трубчатый магазин, были одной длины, и эта хищная «тупорылость» придавала дробовику «списифический», зверский шарм.

--Не ссы, щас накормлю? –И я принялся набивать магазин патронами.